Никон монах
Никон митрополит
Бунт Новгородский
В то время, как преосвященный митрополит жил в Великом Новгороде. при боярине и воеводе князе Феодоре Андреевиче Хилкове, произошло народное возмущение в Новгороде и Пскове. В Новгороде Великом случилось следующее. Некто из посадских людей, называемый Волк, по наущению диавола, ради своего малого и злого прибытка ходил по немецким торговым людям и говорил:"Что вы мне дадите , если я раскрою перед вами тайный заговор против вас новгородцев?" Они же услышав это, не могли понять - правда это или ложь, но поверили ему, как праведному оберегателю своему, и его, как второго Иуду, золотыми и ефимками удовольствовали. И тогда тот выдал за правду ложь. Мол, "слышите ли в народе обвинение в измене боярина Бориса Ивановича Морозова? А поскольку в народе против того боярина великое возмущение, то и вас, как его друзей и лазутчиков вскоре и внезапно хотят предать смерти и разграбить ваши имения. Поэтому я вам советую. Если кто хочет душу свою спасти от внезапной смерти, как можно скорее отсюда бегите."
Они же , услышав такие слова от него, и видя народное возмущение против боярина Морозова, почли его выдумка за правду , и немедленно на своих и наемных телегах товары свои из Великого Новгорода с великой скоростью вывезли. Упомянутый же Волк, не насытившись и будучи завистлив и не милостив, не удовлетворился своей ложью, за которую от немцев мзду получил, но замыслил еще злейшее. Быстро пошел земскую избу и там поведал среди всех чинов людей говоря: немцы, друзья и приятели изменника боярина Бориса Морозова от него с казной отпушены из Москвы и ныне здесь в Великом Новгороде и едут в свою землю. Подобает же нам радеть великому государю и всему московскому царству и ныне во имя отечества оных иноземцев перехватав и казну их взяв, их, как изменников и врагов отечества , судить. Слышав это от него, народ решил, что он правду говорит, не ведая от него, что все то ложь и зло и к возмущению и бунту подобные слова говорит, и немедленно возмутились и снарядили погоню за теми немецкими купеческими людьми устремились. И на дороге их поймали, и начали их, как обычай есть у возмущенного народа, разнообразными орудиями избивать и имения их разграблять, как настоящих изменников, только от смерти немцы эти были избавлены советом лучших богатых новгородских людей, которые начали к народу говорить, что если кто может доказать измену боярина Бориса Морозова , и доподлинно на этих немцев укажет, то надо все равно по суду их судить и оправдывать. Если суд признает их изменниками, то лучше, чтобы они живые были, чтобы и других заговорщиков могли изобличить, и посему надо их под крепкую стражу заключить.
И по совету их и поступили, и заключили немцев под крепкую стражу, а сами на разграбление богатых гостей и купеческих людей бросились.Боярин же и воевода князь Феодор Андреевич Хилков, вид такое народное возмушение, и желая его утолить, послал к ним уговаривать диаков и стрелецких голов, чтобы прекратили междуусобную брань и напрасное разорение. Но бунтовщики не только их не послушали, но хотели их предать смерти, а затем и на убийство самого воеводы вознеистовствовали. И объединившись со стрельцами и казаками, пошли в Каменный Город к воеводову двору и говорили, что все они друзья боярина Бориса Морозова , и изменники, советовали зарубеж хлеб, мяса и рыбу отпускать, а нам-де в том творити скудость, и потому у нас все дорого.
Узнав об этом, Воевода из дому своего по городской стене убежал в дом к преосвященному Митрополиту, который принял его любезно и повелел ему скрыться во внутренних кельях, а своим дворовым людям приказал запереть ворота Софийского дома. Когда бунтующий народ пришел к воеводову двору с многим нелепым криком и великим свирепством, и узнал, что воевода сбежал в дом к преосвященному митрополиту, сразу все закричали в один голос, мол, идем туда, убьем изменника. И так все к софийскому дому устремились, одни с дрекольем, а кто с камнями, и по их приказу в два набата били - один городской на великой башне, а другой - у соборной церкви Николая Чудотворца на площади Ярославлевой, которая около земской таможенной избы, где было первое их собрание.
И придя к митрополичьему дому, начали домашних его со свирепством и избиением допрашивать о воеводе,- в какой комнате тот прячется. Но те, хотя и много ударов получили, но все отказывались за незнанием. Тогда решили бревном разбить ворота и силой вывести воеводу из софийского дома. Преосвященный же Никон, слышав их свирепство и удары по воротам, решил спасти воеводу от смерти и душу свою за него положить, немедленно спрятал воеводу в тайное место, вручил себя богу и сам вышел к возмущенному народу и начал их увещевать от божественного Писания и говорить : "Со оружием ли изыдосте на мя? Аз по вся дни без с вами и не ясти мя, ныне почто тако приидосте ко мне? видите, яко аз пред вами стою и не крыюся, понеже аз есмь пастырь и подобает ми душу положити за вы" и иное многое из святого Писания.
Но возмущенный народ яростью великой дышал, и превратились овцы в волков, потому что возлюбили вместо пастыря Волка.
Но возмущенный народ яростью великой дышал, и превратились овцы в волков, потому что возлюбили вместо пастыря Волка.
Слышав же народ не угодное ему, но противоречащее, от той ярости воспрещающее им, внезапно страшным голосом все закричали:
- Сей - заступник и хранитель изменников!
И немедленно как звери устремились на него, и начали его немилостиво бить, одни дрекольем, а другие - камнями. Преосвященный же только говорил "Господи, не постави им греха сего, не ведят бо что творят". Бог же не захотел тогда предать его смерти, но вложил некоторым людям в сердца умиление о нем, которые видя его волочима по земле и предаваема немилостивой смерти, взяли его в круг и встали между ним и между свирепевшими , и не дали его убить до смерти. Однако многие думали, что его уже убили. И внезапно напал на них страх, и начали по одному, а там и множеством из сего собрания разбегаться, как псы.
Преосвященного же митрополита дворовые люди его от земли подняли, привели в палаты. он же нимало смерти не боялся, а только пытался остановить и утишить народное волнение и спасти невинные души от смерти, забыв жестокое избиение, и повелел благовестить в большой колокол соборной церкви, как это делается перед молебном, и послал ко всем архимандритам и игуменам новгородских монастырей вестников, чтобы немедленно собрались к нему, было же еще только три часа дня. Сам же он тем временем исповедался.
Когда же все собрались в соборную церковь Софии Премудрости Божией, он сам пошел с ними в крестный ход с честными крестами, и святыми иконами до соборной церкви Знамения Пресвятой Богородицы, которая стоит на торговой стороне. Шел же с большим трудом, харкая кровью и едва совершил там сам Божественную Литургию, на которой и причастился Пречистых и Животворящих Христовых Таин, в Которых и получил себе укрепление божественное и надежду на умирение народа. От скорби же и боли изнемог и лег в сани свои и повелел везти себя непокрытого к земской и таможенной избам,где еще был собран возмущенный народ. И когда его туда привезли, нисколько не боясь их, говорил:
- слышите ли, что вам правду не я никогда не обинуясь говорил, и теперь наипаче говорю. Моя грешная душа готова к смерти, потому что сподобился я принять бессмертного источника Христа и Бога моего Тела и Крови, но хочу ваши души, хоть и грешный, но пастырь, от возмущающих вас волн спасти. И вот, специально к вам пришел. Если видите во мне какую вину или неправду к царю и российскому царствию, то предъявите мне их и убейте меня.
Слыша такие слова от него, даже самые злочестивые и свирепые от того злочествого собрания были объяты страхом и стыдом, укоряемы совестью, что на неповинного и не сотворившего им никакого зла своего пастыря подняли руку. И начали по-одному расходиться. И так все по домам разбежались. Преосвященный же митрополит, видя в том деле подаваемую Божию помощь, повелел везти себя в соборную церковь Софии Премудрости Божией, в которой перед всем народом поименно каждого зачинщика бунта предал проклятию, и после этого пошел к себе домой.
Бунтовщики же задумали прикрыть свой бунт якобы радением великому государю и всему Московскому государству , и задумали написать от всего Новгорода челобитную за многими подписямии послать в Москву к великому Государю. Собрав людей всяких чинов, стали заставлять подписывать пустые грамоты,а кто не хотел, тем угрожали смертью, и для этого приготовили плаху и секиру на глазах всех, особенно же заставляли весь священный чин. И избрали себе без указу государева особого воеводу. А этот воевода был дворецкий дома преосвященного митрополита Иван Жеглов, который тогда за какую-то вину сидел в тюрьме и была цепь на шее его. Они же взяв его посадили в земскую избу и стали величать воеводой и других ему начальников дади. По всем же дорогам вокруг Великого Новгорода поставили стражу, чтобы от преосвященного митрополита или воеводы в Москву великому государю гонцов с письмами не пропускать.
И поняв, в какую западню сами себя загнали, стали помышлять о том, как бы самим отступиться от великого государя и вступить в подданство польскому или шведскому королю. Преосвященный же митрополит воеводу берег в своих кельях и о всех событиях написал великому государю и отправил через людей, которые могли тайными местами немедленно доставить письмо в Москву. Посланец добрался до Москвы и то писание великому государю отдал. Царь немедленно написал ответ и послал с тем же гонцом. В грамоте же написал так:
"Новому страстотерпцу, исповеднику и мученику, преосвященному митрополиту..." и иные похвалы многие и благодарение за усердие о мире.
А вторую свою царскую грамоту послал с тем же человеком в земскую избу , ко всему новгородскому народу, чтобы они, узнав свою вину, если не хотят все быть преданы смерти, чтобы у преосвященного митрополита просили себе прощения и отпущения во всем согрешении, и выдали бы возмутителей емуже - преосвященному митрополиту. И если преосвященный митрополит сподобит их прощения, то и его царская будет им в том милость и их вина будет прощена. А если не сделают так, то вскоре смерть примут. Но еще до получения царской грамоты лучшие люди, которые оказались под проклятием митрополита, начали по одному ходить в соборную церковь и просить митрополита милости о разрешении и прощении. А уж когда от великого государя была пренесена грамота и перед всеми прочитана, тогда напал на всех от мала до велика великий страх и ужас , только услышали о смерти. Одно внушало им надежду, что все то дело государь вручил митрополиту. И что если у него милость получат то и от великого государя милость по его заступлению будет.
И немедленно весь народ двинулся в дом к митрополиту и стали просить милости и прощения о своем согрешении и говорить, что во всем полагаются на волю его преосвященства , только бы о них великому Государю заступился бы и милости упросил.
А вторую свою царскую грамоту послал с тем же человеком в земскую избу , ко всему новгородскому народу, чтобы они, узнав свою вину, если не хотят все быть преданы смерти, чтобы у преосвященного митрополита просили себе прощения и отпущения во всем согрешении, и выдали бы возмутителей емуже - преосвященному митрополиту. И если преосвященный митрополит сподобит их прощения, то и его царская будет им в том милость и их вина будет прощена. А если не сделают так, то вскоре смерть примут. Но еще до получения царской грамоты лучшие люди, которые оказались под проклятием митрополита, начали по одному ходить в соборную церковь и просить митрополита милости о разрешении и прощении. А уж когда от великого государя была пренесена грамота и перед всеми прочитана, тогда напал на всех от мала до велика великий страх и ужас , только услышали о смерти. Одно внушало им надежду, что все то дело государь вручил митрополиту. И что если у него милость получат то и от великого государя милость по его заступлению будет.
И немедленно весь народ двинулся в дом к митрополиту и стали просить милости и прощения о своем согрешении и говорить, что во всем полагаются на волю его преосвященства , только бы о них великому Государю заступился бы и милости упросил.
Митрополит же нимало не вспомнил им своего избиения, но начал говорить им от святого писания, и говорил долгое поучение, на три часа и больше, и привел их в такое сокрушение сердца, что рыдали не только виновные, но и невиновные. Начал же он свое поучение так:"Я вам кричал с пророком Давидом: Загорелся огонь в собрании их и пламя попалило грешников." И от сего слова притчами Святого Писания и с примером их непорядочных, свирепых и наглых и возмутительных поступках. Закончил же он словом "Молитеся, да не внидете в напасть, да некогда прогневается Господь и погибнете от пути праведнаго, егда возгорится вскоре ярость Его, блаженни вси надеющиися Нань".
Когда же закончил, то, видя их истинное и неложное покаяние, и всех в слезах и плаче, и сам расплакался , чем привел всех во всеконечное сокрушение, и тут же в их согрешении перед ним простил, от клятвы всех разрешил и благословил , говоря: "Благодать Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа буди со всеми вами". И заповедал им больше подобного не делать. А у Великого Государя обешал выпросить милость о бунте. Но главных и нераскаянных бунтовщиков и возмутителей народа приказал поймать и в крепкое узилище посадить. Народ же его повеление исполнил, и заключили больше трехсот человек в темницу.
После же этого и нам, домочадцам митрополита стало свободно ходить по городу, а до этого ни другу ко мне, ни мне к товарищам прийти было невозможно. Я же был тогда малолетен и с городскими сверстниками моими часто друг друга посещали. И мои городские нас укоряли, как сообщников изменникам, а мы их в ответ называли бунтовщиками, и они нас тогда били.
О ВОЗМУЩЕНИИ ПСКОВА,
В то время, прежде чем в Великом Новгороде произошел этот великий бунт, и в городе Пскове сильно народ возмутился. Архиепископа в тюрьму посадили, а воеводу и многих влиятельных людей смерти предали, а царские писания называли изменой. И поэтому по указу Великого Государя пошел на них с войском боярин и воевода князь Иоанн никитич Хованский. И пришел в Великий Новгород уже после бунта, и стал рассматривать дело вместе с митрополитом, ибо так заповедал царь - все в этом деле рассмотрение возложить на рассуждение митрополита. И порешили , главным возмутителям народа учинить наказание. Самого первого и главного смутьяна по прозванию Волка предать смерти через отсечение головы. И поставленного от бунтовщиков воеводу Ивана Жеглова с десятью его дружками бив кнутом сослать в Сибирь на вечное поселение. Прочих же хоть и заслуживших, но кого малым наказанием, а больше и вовсе без наказания от вины освободили.И с того времени наступила в Великом Новгороде совершенная тишина.
По завершении дела боярин и воевода князь Иоанн Никитич пришел ко граду Пскову. Псковичане же не мирники, а ратники явились перед ним. Город Псков заперли и явно готовились встретить его как неприятеля. И пролилось с обоих сторон много христианской крови.
Услышал об этом великий государь. И послал после совета со святейшим патриархом Иосифом и собором царскую и патриаршью грамоту, в которых особо увещевали архиереев, архимандритов и игуменов прилежать о прекращении смущения. Псковичи приняли грамоты, прочитали их. И, хотя не сразу, но по увещанию от духовных отцов, в совершенное смирение пришли.
И после этого благочестивейший царь еще больше стал являть своих милостей к преосвященному митрополиту Новгородскому. И многократно писал к нему письма лично писанные его царской десницей, в которых хвалил и благодарил его, что он Великий Новгород до кровопролития не допустил своим пастырским страданием и старанием.
И так возлюбил душой великий государь митрополита, и хотел, чтобы тот всегда был в Москве и всегда был царским собеседником. Но за попечением о пастве сего было невозможно, однако же по царским указам митрополит каждый год приезжал в Москву и по нескольку месяцев тут жил.
Journal information