Как читать укиё-э или как импрессионисты добили мясопись.

Как известно, импрессионизм был рожден удивлением и восхищением европейских живописцев гравюрами Хокусая и Андо Хиросигэ (или Утагава Хиросигэ). Внезапно, оказалось, что гармония и музыка живописи совершенно не связаны с "лепкой светотенью", обучение которой является базовым для европейского рисунка , и даже с ушами Венеры и носами Аполлона-Давида, не говоря уже о бороде Лакоона.

Однако европейцы не были бы европейцами, если бы какие-то неожиданности были бы в состоянии пробить многовековую кору из засохшего дерьма и гордыни.

И импрессионисты, впечатлившись гравюрами , совершенно не собирались не то, что учиться у тех же Утагава, но даже интересоваться  традицией укиё-э или ямато-э вообще  (хотя это был период, когда уязвленные уже в своей национальной гордыне японцы хватались за любую возможность, чтобы показать, что их культура не ниже европейской) .

Все , что импрессионисты вообразили себе - что им надо примитивизму, ярких однотонных цветовых пятен - и пленэрить,т.е. писать непосредственно на природе , а не в студии.

Результат не заставил себя долго ждать - никто не мог понять, почему вдруг конвейером поперли картины, которые забыли нарисовать.

В ответ от обиженных поднялась совершенно уже хтоническая волна   "катарсиса через живопись", "я так вижу!" и "не мешайте художнику творить, вы ничего не понимаете", " тут АКТ ВЫСВОБОЖДЕНИЯ ТВОРЧЕСКОЙ ЭНЕРГИИ!".

И дальше вздувшийся мертвец европейского мясопоклонства стал распадаться на составные части  - экспрессионизм, кубизм, авангардизм, модернизм, пост-модернизм - и это уже не история живописи, это уже психиатрический анамнез.

И мне показалось любопытным, чего же не поняли в гравюрах Хиросигэ импрессионисты?

Укиё-э - это графическое хокку.
Хокусая невозможно не то что понять - увидеть - без Басё, а Андо Хиросигэ - без Исса.

И это первое, чего не поняли импрессионисты.
И понять не могли, потому что никакой жанр европейской поэзии не гармонирует и не связан ни с какой европейской живописью. Попробуйте пририсовать какие-нибудь стихи к монелизе. Получится или эпитафия или пошлятина - впрочем, вряд ли большая, чем сама монализа.

И это особенно важно потому, что и православная икона - не существует без православного Богослужения.
Хотя она безусловно превосходит самые лучшие гравюры укиё-э, но принцип тот же - образ есть только половина изображения. Еще нужны стихи.
Классическая живопись Китая и Востока невозможна без каллиграфии и стихов.
Каноническая икона невозможна хотя бы без имени и титула изображенного святого.
А во многих случаях на православной иконе присутствует и каллиграфия и стихи- Священного Писания, изречений святых отцов и т.д.

Ни католическая икона,ни европейская картина не обладает никакими стихами и надписями - кроме тщеславного имени художника , прелепленного ни к селу ни к городу.

Но вот еще более интересные верблюды , поглощенные импрессионистами при оцеживании комара.

Давайте посмотрим на любую самую простую гравюру того же Андо Хиросигэ.
Вот из википедии



Эти верблюды - разноцветные "картуши" , или печати, расставленные по гравюре. Стихи, каллиграфия, имя автора, название издательство, название гравюры. Импрессионисты все это выкинули , как излишнее.

И не было большей глупости и слепоты.
Дело даже не в том, что они являются частью композиции.

Дело в том, что гравюр есть НАЧАЛО и КОНЕЦ.
Как есть начало и конец в православных иконах.
Начала и конца нет только в европейских мясописях.
Но не потому, что они бесконечные, а потому что бессмысленные.

У стиха есть начало и конец.
Вы начинаете читать стих с начала и заканчиваете в конце.
Если вам высыпать груду слов  наподобие карточек лото, вы никогда не составите из них задуманного стиха - разве что случайно.
Вот такая груда бессвязных образов , бессмысленных слов - на европейских картинах.

На гравюрах начало и конец определяются картушами.
В конкретно этой гравюре начало - разноцветный большой квадрат.
Конец - красный прямоугольник рядом с ним.
Печать издателя (красный квадратик справа) - своеобразный промежуточный пункт.

Когда человек бросает первый взгляд на гравюру, он непроизвольно видит этот большой квадрат. Вместе с печатью он образует "путь"-  восприятие подсознательно соединяет их между собой .  А одинаковый цвет конца гравюры привлекает  этот путь к себе.
Таким образом , образуется путь сознания, которое путешествует по написанному как по строчкам стихотворения.
В данном случае - с верхнего левого угла против часовой стрелки черед правую печать снова в верхний левый угол.

Тут можно много рассуждать о существовании других маршрутов (например, встречного , от красного прямоугольника к красной печати через вершину горы) - и это также связано с классической поэзией, где существуют не только какурэ-котоба (т.е. скрытые смыслы основанные на омонимах), но и какурэмити (скрытые пути, т.е. строчки, которые читаются или при обратном движении или при пересечении стиха поперек)

Но факт - что в гравюрах это есть - у импрессионистов - нет.

Второй еще более важный аспект - большой прямоугольник, который у Хиросигэ обычно обозначает начало гравюры , обычно имеет многоцветную окраску.

Я и взял эту гравюру собственно из-за этой окраски которая очевидно повторяет цвета самой гравюры.
Какой в этом смысл?

Перед тем, как хор начинает петь, регент задает тон.
Окраска квадратного картуша - это заданный тон.
Мелодия для стихов.
Сами стихи - это формы, силуэты.
Окраска форм  - это мелодия.

В картушах, которые европейские глухоумы выбросили за ненадобностью , находится ТОН для песни (понеже нафига козе баян а глухому музыка?) . Причем даже  ДВА тона - цвета для глаз и каллиграфия для сознания.

И как тон вовсе не обязательно совпадает с мелодией, так цвет картушей вовсе не обязательно совпадает с цветами гравюры .

Вот для иллюстрации и тренировки , другие гравюры Хиросигэ из той же вики.