"Вечером, пред началом занятий по переводу, секретарь Нумабе говорит, что жена катихизатора в Оота, Петра Мисима, явилась и просит в долг тридцать ен и ежемесячной прибавки содержания. Зная неотвязчивость этой женщины, я согласился дать десять ен, без возврата, и больше ничего. Спустя десять минут, Нумабе пришел сказать, что она просит хоть на минуту повидаться, чтобы получить благословение. Я положил в пакет десять ен, отправился в канцелярию и там, передав ей и объяснив, что больше никак не могу, стал благословлять ее, чтобы уйти, но
она — как и прежде уже было — схватила мою руку, и я никак не мог вырвать ее.
— Нумабе-сан, что же это? — вопиял я.
— Елена-сан, я говорил вам, что нельзя епископа хватать за руку,— оставьте,— убеждал Нумабе в свою очередь.
Но тщетно было: рука моя — точно в клещах.
— Так и быть, одну ену в месяц прибавлю.— Пустите!
— Три ены, иначе не отпущу,— упиралась она.
Я и Нумабе не знали, что делать; Давид у своего стола приостановился писать и смотрел, что будет.
— Ну, две ены! — взмолился я,— больше уж ни сена, хоть оторвите
руку мою.
Нумабе самым серьезным тоном заговорил:
— Оттого-то епископ и не хотел видеть вас, он боится вас,— вишь вы
какая дерзкая,— бросьте!
Я получил, наконец, свободу и вынес четыре ены прибавки к содер-
жанию за первый и второй месяцы, высланному прежде." (Дневники св.Николая Японского т3. с.651)
Journal information