Лишь только сей Гринев сошелся с нашим архиереем, как вдруг неведомо с чего начались у них диспуты философические, теологические, физические, математические, астрономические, астрологические, метафизические, филантропические и прочая. Они бросались из материи в материю, друг против друга кричали, утверждали, опровергали, важничали, смеялись, сердились, хохотали, вставали, садились, ходили , бегали - крику полны горницы, а дела ничего. Двадцать часов с лишним у меня не выходил поднос из рук - с рюмками, стаканами, чашками без кушанья, в спорах при попойке конца ничему не было видно. Уже лишался я сил, хотя подвиг сей был для меня не новой, как к счастию их и моему , они поссорились.
Гринев бросился в свой покой, архиерей, возсев на лавку, не мог уже встать , завалился за стол и заснул. Проснувшись , не заботились друг с другом свидеться и спросить о здоровье. Они разъехались по домам, оставя спор свой решать академикам, которым нет лучшаво дела "
(Записки Гавриила Добрынина)
Journal information